Оська
А еще у Елены Галкиной, она же Барда, очень правильные песни.
Не нашла на простоплеере нужных. О людях, о стране, о детях и родителях.
Но вообще-то их слушать лучше.
"Высокой ценой"Пусть бой за плечами,
В зеркале снова тоска и грусть.
Пусть пыль под ногами,
То же на лицах любимых – пусть.
И тянет из прошлого
Болью обид непрощающий взгляд.
Как не сможешь понять –
он утянет назад.
Пусть есть много вещей,
Которые я изменить не могу.
Пусть сильнее система,
Что может поднять или выгнуть в дугу.
Но пою я о тех, кто уродливо жив,
Не страшится признать:
«Не боявшимся жить, нам легко умирать».
А высокой ценой
Жизнь за грехи берет.
Кто не сломлен – за мной,
Через себя, вперед!
Пусть под новые замки
Постелью для вилл
Легли тополя,
Пусть рождает Кащеев
Заместо Добрынь
моя земля.
А глаза Василис, моих будущих чад
Стреляют в упор.
Если надо, за них я пойду на костер.
Пусть святой дух земли моей
Ту красоту уберечь не смог.
Смог вокруг лиц накрашенных,
В душах и в головах тот же смог.
И манит за море яркая жизнь,
Не вровень нам.
Лик своих икон я не продам.
А высокой ценой
Жизнь за грехи берет.
Кто не сломлен – за мной,
Через себя, вперед!
А вселенные наши
Да в ромашковом поле
приувяли, да, верно хозяев ждут.
Сквозь «не верю» и «страшно»,
Да к тому, что по боли
Люди слепо идут, тяжко идут,
Через то, что связало
К тому, что на воле
Люди все же идут.
Я не боюсьОмыл серебрянный дождь листочки юной травы
Ты снова рядом идёшь, и снова хочеться выть,
Ты говоришь мне о том, что долг превые всего,
И горе тем, кто забыл его.
Вокруг больная страна, сиди и пой в дураках.
Кому ты будешь нужна, одна, с дитём на руках?
И, если я не возьму, пойдёшь на паперто стоять.
Как нужен страх мой ему, а я...
Я не боюсь выйти с болью под небо
В великой стране!
Пусть ты утверждаешь, что мы пропадём не стобой!
Сварливая тётка в маршрутке уступит ребёнку и мне.
Хоть этот ребёнок, он не её, только мой.
И твой.
Смотри, здесь каждый второй, считай, на голову слаб,
И даже где господин, то всё равно в чём-то раб,
Они хотят не помочь, они хотят - что дают,
Они едят, что пошлют и пьют.
У них программы за лбом, им нужен даже не хлеб,
И где снаружи секс-бомб, там изнутри ширпотреб,
Детей ненужных полно, не тем ты песни поёшь,
А я отвечу одно: Ты лжёшь!
Ты лжёшь, что не хватит прощёнья у неба
И лжёшь, что не хватит земли.
И дети, кто б им родителем не был - мои!
Все дети, что есть на Земле...
Она подсела в метро, заговорила сама,
Она сказала всё то, что с правдой схоже весьма,
Она стара и в очках, она страга, просто страх,
Она смотрела скорбя, и я узнала тебя...
Вы в людях знаете толк, вам всё понятно вокруг
И человек другу- волк, и уж, конечно, не друг!
Мячом разбивший стекло, ребёнок - явный бандит,
И участковый куда глядит.
А на верхушке-ворьё, и молодёжь - нарокта,
Круг пьяньё и рваньё, в больной стране всё не так,
Она впивается в мозг, я закрываю глаза,
Я не скажу, что хочу сказать...
А я предвижу её, где за углом темнота.
И дряблый, потный висок, и трое справа в кустах,
И ломом наискосок, докаркалось вороньё!
И мне не жалко, увы, её...
А я не боюсь выйти с болью под небо в великой стране!
И кто-то заметит меня, может бомж - бородач.
Он будет стесняться, но всё ж прикоснётся к согнутой спине,
И скажет мне: "Девка, ты это... Не надо... Не плачь..."
Не плачь!
Ты лгал, что не хватит прощенья у неба
И лгал, что не хватит земли....
И дети, кто бы им родителем не был - мои!
Все дети, что есть на Земле,
Не нашла на простоплеере нужных. О людях, о стране, о детях и родителях.
Но вообще-то их слушать лучше.
"Высокой ценой"Пусть бой за плечами,
В зеркале снова тоска и грусть.
Пусть пыль под ногами,
То же на лицах любимых – пусть.
И тянет из прошлого
Болью обид непрощающий взгляд.
Как не сможешь понять –
он утянет назад.
Пусть есть много вещей,
Которые я изменить не могу.
Пусть сильнее система,
Что может поднять или выгнуть в дугу.
Но пою я о тех, кто уродливо жив,
Не страшится признать:
«Не боявшимся жить, нам легко умирать».
А высокой ценой
Жизнь за грехи берет.
Кто не сломлен – за мной,
Через себя, вперед!
Пусть под новые замки
Постелью для вилл
Легли тополя,
Пусть рождает Кащеев
Заместо Добрынь
моя земля.
А глаза Василис, моих будущих чад
Стреляют в упор.
Если надо, за них я пойду на костер.
Пусть святой дух земли моей
Ту красоту уберечь не смог.
Смог вокруг лиц накрашенных,
В душах и в головах тот же смог.
И манит за море яркая жизнь,
Не вровень нам.
Лик своих икон я не продам.
А высокой ценой
Жизнь за грехи берет.
Кто не сломлен – за мной,
Через себя, вперед!
А вселенные наши
Да в ромашковом поле
приувяли, да, верно хозяев ждут.
Сквозь «не верю» и «страшно»,
Да к тому, что по боли
Люди слепо идут, тяжко идут,
Через то, что связало
К тому, что на воле
Люди все же идут.
Забытое право
Как просто хромую семью списать на прокол судьбы
Есть вещи сильнее чем деньги, постель или тот же быт
Есть то, что хотел отменить этот мир, да не отменил
Благословение тех, кто тебя родил.
Новое время пришло и шагали вдаль по покорной судьбе
Головы, знавшие то, что весь мир по плечу
Всё хорошо, только дети гигантов вдруг
сотворили себе
Жуткого идола с именем «Я хочу»
Внуки несчастных людей, променявших Бога
на слово о нём
Гнавших в могилы своих же невенчанных чад
Правнуки тех, кто из неба красивую жизнь
добывали мечом
Жизнь для себя, а потомкам дорогу назад.
Так и пошло, что родители знали –
Законы их предков - для мысли тюрьма
Значит, как дальше живёшь, ты решаешь один.
Снова мы видим как лучше построить и жизнь, и детей, и дома...
Я жду какого мне идола выродит сын.
Времени нет на ошибки и мудрость нас воплотивших отцов,
Время есть лишь на расчёт, что со временем взять.
Воля на пару с жилплощадью встали на место
склонённых голов,
Место забытого права – благословлять.
Мир сотворённый, что в нас и за нами – этой
вселенной венец
Позакрывали фальшивыми насквозь дверьми.
Кто замахнётся на разум и собственной спеси
положит конец
Кто разрешит детям Бога быть Бога детьми?
Кто встанет на ноги волей смирившись с
собственной порослью зла
Кто сможет всуперечь плоти и времени ждать?
Кто возвернёт и себе и себя потерявшим дорогу
тепла,
Кто нам подарит право благословлять?
Как просто хромую семью списать на прокол судьбы
Есть вещи сильнее чем деньги, постель или тот же быт
Есть то, что хотел отменить этот мир, да не отменил
Благословение тех, кто тебя родил.
Новое время пришло и шагали вдаль по покорной судьбе
Головы, знавшие то, что весь мир по плечу
Всё хорошо, только дети гигантов вдруг
сотворили себе
Жуткого идола с именем «Я хочу»
Внуки несчастных людей, променявших Бога
на слово о нём
Гнавших в могилы своих же невенчанных чад
Правнуки тех, кто из неба красивую жизнь
добывали мечом
Жизнь для себя, а потомкам дорогу назад.
Так и пошло, что родители знали –
Законы их предков - для мысли тюрьма
Значит, как дальше живёшь, ты решаешь один.
Снова мы видим как лучше построить и жизнь, и детей, и дома...
Я жду какого мне идола выродит сын.
Времени нет на ошибки и мудрость нас воплотивших отцов,
Время есть лишь на расчёт, что со временем взять.
Воля на пару с жилплощадью встали на место
склонённых голов,
Место забытого права – благословлять.
Мир сотворённый, что в нас и за нами – этой
вселенной венец
Позакрывали фальшивыми насквозь дверьми.
Кто замахнётся на разум и собственной спеси
положит конец
Кто разрешит детям Бога быть Бога детьми?
Кто встанет на ноги волей смирившись с
собственной порослью зла
Кто сможет всуперечь плоти и времени ждать?
Кто возвернёт и себе и себя потерявшим дорогу
тепла,
Кто нам подарит право благословлять?
Я не боюсьОмыл серебрянный дождь листочки юной травы
Ты снова рядом идёшь, и снова хочеться выть,
Ты говоришь мне о том, что долг превые всего,
И горе тем, кто забыл его.
Вокруг больная страна, сиди и пой в дураках.
Кому ты будешь нужна, одна, с дитём на руках?
И, если я не возьму, пойдёшь на паперто стоять.
Как нужен страх мой ему, а я...
Я не боюсь выйти с болью под небо
В великой стране!
Пусть ты утверждаешь, что мы пропадём не стобой!
Сварливая тётка в маршрутке уступит ребёнку и мне.
Хоть этот ребёнок, он не её, только мой.
И твой.
Смотри, здесь каждый второй, считай, на голову слаб,
И даже где господин, то всё равно в чём-то раб,
Они хотят не помочь, они хотят - что дают,
Они едят, что пошлют и пьют.
У них программы за лбом, им нужен даже не хлеб,
И где снаружи секс-бомб, там изнутри ширпотреб,
Детей ненужных полно, не тем ты песни поёшь,
А я отвечу одно: Ты лжёшь!
Ты лжёшь, что не хватит прощёнья у неба
И лжёшь, что не хватит земли.
И дети, кто б им родителем не был - мои!
Все дети, что есть на Земле...
Она подсела в метро, заговорила сама,
Она сказала всё то, что с правдой схоже весьма,
Она стара и в очках, она страга, просто страх,
Она смотрела скорбя, и я узнала тебя...
Вы в людях знаете толк, вам всё понятно вокруг
И человек другу- волк, и уж, конечно, не друг!
Мячом разбивший стекло, ребёнок - явный бандит,
И участковый куда глядит.
А на верхушке-ворьё, и молодёжь - нарокта,
Круг пьяньё и рваньё, в больной стране всё не так,
Она впивается в мозг, я закрываю глаза,
Я не скажу, что хочу сказать...
А я предвижу её, где за углом темнота.
И дряблый, потный висок, и трое справа в кустах,
И ломом наискосок, докаркалось вороньё!
И мне не жалко, увы, её...
А я не боюсь выйти с болью под небо в великой стране!
И кто-то заметит меня, может бомж - бородач.
Он будет стесняться, но всё ж прикоснётся к согнутой спине,
И скажет мне: "Девка, ты это... Не надо... Не плачь..."
Не плачь!
Ты лгал, что не хватит прощенья у неба
И лгал, что не хватит земли....
И дети, кто бы им родителем не был - мои!
Все дети, что есть на Земле,